Пишет sine:
07.03.2012 в 18:50
...So beautiful and wild...
-читать дальше Это правда? Валентин, это – правда?
Айрис смотрела на него с мольбой, и впервые за этот безумный год, Валентину захотелось, чтобы они все ошиблись в Ричарде Окделле. Он помнил, как спал с лица Арно, узнав об подвигах Повелителя скал. Что будет с Айрис Валентин даже представить боялся.
- Боюсь, что так, эрэа, – его почти тошнило от того, как спокойно он сказал это ей. Словно речь шла об испортившемся жарком.
- О, нет, – Айрис прижала руку к губам. – Нет.
Крупные слезы потекли у нее из глаз, и она стремглав бросилась бежать по коридору.
Понси, идиот Понси, который рассказал Айрис про королеву, все еще стоял рядом и довольно ухмылялся, что уел гордячку-герцогиню.
- Удивительно, что герцог Ноймаринен не запер ее в темнице, все-таки сестра предателя.
- Еще одно слово в таком духе, Понси, и я убью вас, – прошептал Валентин, сжимая эфес и не отрывая взгляда от удаляющейся фигурки Айрис.
- Дуэли запрещены, – проорал Понси испуганно.
Валентин выдохнул, Айрис исчезла за поворотом, и он посмотрел на злосчастного порученца.
- Я знаю. Но в данном случае меня это не остановит. И имейте в виду, мне все равно, кому вы скажите подобное о герцогине Окделл. Даже если вы просто напишите об этом в своих стихах. Прошу меня извинить.
Валентин старался идти спокойно, хотя больше всего ему хотелось бежать в покои, которые Ноймаринен выделил Луизе Арамоне с дочерью и герцогине Окделл, которая так внезапно воскресла в маленьком северном городе.
Валентина всегда удивляло, когда случайности так складывались. Словно кто-то мухлюет за картами, и они выпадают в строго определенном порядке и никак иначе. Какая вероятность была, что Айрис с Лораком выживут? Просто доберутся до жилья — без денег, без лошадей, без всего? Успеют прийти в Нейтан до отъезда госпожи Арамоны? В конце концов встретятся с ней, вот так запросто на улице? Айрис рассказывала об этом Валентину, и ее худое лицо озарялось счастливой улыбкой.
«Представляете, мы шли совершенно без сил и надежд, и тут я заметила Селину. Точнее я подумала: «Какая хорошенькая и как на нее похожа», – и я указала на нее Налю. Мне подумалось, что она должна быть такой же доброй и не откажет нам... – тут Айрис замялась не желая говорить «в милостыне». – в помощи. Я подошла к ней, окликнула, и мы узнали друг друга. Это так необыкновенно, так радостно было найти ее. Даже если бы потом нам предстояло скитаться втроем».
Валентин хорошо понимал это чувство, словно выныриваешь из глубины и жадно вдыхаешь. Он помнил, как увидел Арно после бури на Мельниковом лугу. Как первым обнял его, чем изумил несчастного Савиньяка до невозможности, но как говорила Айрис — это было слишком необыкновенно и радостно, чтобы реагировать как всегда.
Невидимый шулер раскладывал свой пасьянс, и Валентин, несмотря на все протесты отправленный в тыл к Ноймаринену, спорил о своем возвращении к Ариго, когда бывшие фрейлины прибыли для аудиенции.
– Ваш брат погиб, герцогиня, – Ноймаринен исподлобья глянул на Айрис.
Она вздрогнула, а потом беспокойно обернулась к Реджинальду Лораку, тот понуро опустил голову, словно в гибели Окделла была его вина. Айрис сглотнула.
- Я столько вынесла, герцог. Не пугайте меня так, мой единственный брат все еще стоит здесь. – Она протянула Лораку руку. – Я полагаю, теперь Повелитель скал он?
«Круг замкнулся, – подумал Валентин. – Осталось выдать ее за того, кто верен Талигу».
Валентин получил отказ, а Айрис – приют. Они сходились за столом, сталкивались в коридорах, пару раз он сопровождал ее на конных прогулках. Совершенно случайно, как и все, что происходило теперь.
- Герцог Придд, – Айрис догнала Валентина во дворе замка, – вы едете в деревню?
- Да, – Валентин смерил ее ледяным взглядом. Айрис раскраснелась от бега, плащ на ее плечах сбился, и она неловким движением дернула за завязки, чтобы поправить его.
- Герцог Рудольф сказал, что я могу поехать с вами. Понимаете, мне хотелось прогуляться верхом и... – Она замялась и внимательно посмотрела на Валентина. У нее были такие же глаза, как у брата, только вместо вызова в них светились беспокойство и тоска. – Я не помешаю вам.
- Это не увеселительная прогулка, – раздраженно заметил Валентин. – И у меня не будет времени развлекать вас, герцогиня.
«А вот и фамильный нрав», – подумал он, когда она сердито прищурилась в ответ. Но ее ярость улеглась в секунду, она опустила голову и совершенно неожиданно прошептала:
- Что бы ни сделал Дикон вам лично, я прошу за него прощенья. Вы может быть думаете, что я открещиваюсь от него только сейчас, потому что... Потому что все так, но я в самом деле... – она подняла руку, чтобы заправить за ухо выбившуюся прядь, и Валентин вдруг вспомнил глубокие царапины на лице Окделла.
- Простите меня, герцогиня. Я буду только рад компании.
Это объяснял Валентину еще отец. Как медленно, но верно красотки подбираются к сердцам мужчин. Как из незаметной еще одной девицы в зале, она пытается стать центром мира. Все уловки: наряды, улыбки, взгляды – Валентин помнил наизусть эти монологи. Он был в безопасности: Айрис носила траур, Айрис стеснялась улыбаться, Айрис смотрела в глаза прямо без всякого кокетства. Она вообще не умела кокетничать, как сетовала госпожа Арамона.
Айрис была глупо искренней, неприлично наивной и безрассудной — настоящей Окделл, и Валентин мог поклясться, что это самый верный способ его оттолкнуть.
Но по очередной случайности этого безумного времени, он однажды понял, что любит ее.
Валентин собирался искать Айрис в женских покоях, чтобы объясниться. Но задумавшись, свернул не туда, и вдруг обнаружил себя в Оружейном зале. А в следующее мгновение понял, что – по нелепой случайности – Айрис совершила ту же ошибку.
Она стояла у окна, словно окаменевшая, в нервном свет свечи было заметно, что она плакала. Она нетерпеливым жестом оттерла глаза и повернулась к Валентину. На ее лице застыла давешняя мука и мольба, и Валентин едва удержался, чтобы не бросится к ней.
- Вы должны простить меня, – начал он, но Айрис перебила его:
- Почему?
Валентин растерянно моргнул.
- Вы ничего плохо не сделали, – Айрис снова стала смотреть в окно. – Но почему вы не сказали мне, что Дикон...
Она не закончила, ее плечи вздрогнули, и она поспешно закрыла лицо руками. Валентин в нерешительности подошел к ней. Они стояли совсем близко, он мог бы обнять ее, если бы осмелился.
- Вы были так добры, – зашептала Айрис. – Но знали... Все знали, ведь правда? – Она подняла к нему заплаканное лицо. – И были добры... И к Дикону также, несмотря на отца... А он... Вы не боитесь, что я окажусь такой же? – горько закончила она.
- Нет, – отозвался Валентин. – Вы не можете.
- Почему?
- Вы лучшая во всем свете.
URL комментария-читать дальше Это правда? Валентин, это – правда?
Айрис смотрела на него с мольбой, и впервые за этот безумный год, Валентину захотелось, чтобы они все ошиблись в Ричарде Окделле. Он помнил, как спал с лица Арно, узнав об подвигах Повелителя скал. Что будет с Айрис Валентин даже представить боялся.
- Боюсь, что так, эрэа, – его почти тошнило от того, как спокойно он сказал это ей. Словно речь шла об испортившемся жарком.
- О, нет, – Айрис прижала руку к губам. – Нет.
Крупные слезы потекли у нее из глаз, и она стремглав бросилась бежать по коридору.
Понси, идиот Понси, который рассказал Айрис про королеву, все еще стоял рядом и довольно ухмылялся, что уел гордячку-герцогиню.
- Удивительно, что герцог Ноймаринен не запер ее в темнице, все-таки сестра предателя.
- Еще одно слово в таком духе, Понси, и я убью вас, – прошептал Валентин, сжимая эфес и не отрывая взгляда от удаляющейся фигурки Айрис.
- Дуэли запрещены, – проорал Понси испуганно.
Валентин выдохнул, Айрис исчезла за поворотом, и он посмотрел на злосчастного порученца.
- Я знаю. Но в данном случае меня это не остановит. И имейте в виду, мне все равно, кому вы скажите подобное о герцогине Окделл. Даже если вы просто напишите об этом в своих стихах. Прошу меня извинить.
Валентин старался идти спокойно, хотя больше всего ему хотелось бежать в покои, которые Ноймаринен выделил Луизе Арамоне с дочерью и герцогине Окделл, которая так внезапно воскресла в маленьком северном городе.
Валентина всегда удивляло, когда случайности так складывались. Словно кто-то мухлюет за картами, и они выпадают в строго определенном порядке и никак иначе. Какая вероятность была, что Айрис с Лораком выживут? Просто доберутся до жилья — без денег, без лошадей, без всего? Успеют прийти в Нейтан до отъезда госпожи Арамоны? В конце концов встретятся с ней, вот так запросто на улице? Айрис рассказывала об этом Валентину, и ее худое лицо озарялось счастливой улыбкой.
«Представляете, мы шли совершенно без сил и надежд, и тут я заметила Селину. Точнее я подумала: «Какая хорошенькая и как на нее похожа», – и я указала на нее Налю. Мне подумалось, что она должна быть такой же доброй и не откажет нам... – тут Айрис замялась не желая говорить «в милостыне». – в помощи. Я подошла к ней, окликнула, и мы узнали друг друга. Это так необыкновенно, так радостно было найти ее. Даже если бы потом нам предстояло скитаться втроем».
Валентин хорошо понимал это чувство, словно выныриваешь из глубины и жадно вдыхаешь. Он помнил, как увидел Арно после бури на Мельниковом лугу. Как первым обнял его, чем изумил несчастного Савиньяка до невозможности, но как говорила Айрис — это было слишком необыкновенно и радостно, чтобы реагировать как всегда.
Невидимый шулер раскладывал свой пасьянс, и Валентин, несмотря на все протесты отправленный в тыл к Ноймаринену, спорил о своем возвращении к Ариго, когда бывшие фрейлины прибыли для аудиенции.
– Ваш брат погиб, герцогиня, – Ноймаринен исподлобья глянул на Айрис.
Она вздрогнула, а потом беспокойно обернулась к Реджинальду Лораку, тот понуро опустил голову, словно в гибели Окделла была его вина. Айрис сглотнула.
- Я столько вынесла, герцог. Не пугайте меня так, мой единственный брат все еще стоит здесь. – Она протянула Лораку руку. – Я полагаю, теперь Повелитель скал он?
«Круг замкнулся, – подумал Валентин. – Осталось выдать ее за того, кто верен Талигу».
Валентин получил отказ, а Айрис – приют. Они сходились за столом, сталкивались в коридорах, пару раз он сопровождал ее на конных прогулках. Совершенно случайно, как и все, что происходило теперь.
- Герцог Придд, – Айрис догнала Валентина во дворе замка, – вы едете в деревню?
- Да, – Валентин смерил ее ледяным взглядом. Айрис раскраснелась от бега, плащ на ее плечах сбился, и она неловким движением дернула за завязки, чтобы поправить его.
- Герцог Рудольф сказал, что я могу поехать с вами. Понимаете, мне хотелось прогуляться верхом и... – Она замялась и внимательно посмотрела на Валентина. У нее были такие же глаза, как у брата, только вместо вызова в них светились беспокойство и тоска. – Я не помешаю вам.
- Это не увеселительная прогулка, – раздраженно заметил Валентин. – И у меня не будет времени развлекать вас, герцогиня.
«А вот и фамильный нрав», – подумал он, когда она сердито прищурилась в ответ. Но ее ярость улеглась в секунду, она опустила голову и совершенно неожиданно прошептала:
- Что бы ни сделал Дикон вам лично, я прошу за него прощенья. Вы может быть думаете, что я открещиваюсь от него только сейчас, потому что... Потому что все так, но я в самом деле... – она подняла руку, чтобы заправить за ухо выбившуюся прядь, и Валентин вдруг вспомнил глубокие царапины на лице Окделла.
- Простите меня, герцогиня. Я буду только рад компании.
Это объяснял Валентину еще отец. Как медленно, но верно красотки подбираются к сердцам мужчин. Как из незаметной еще одной девицы в зале, она пытается стать центром мира. Все уловки: наряды, улыбки, взгляды – Валентин помнил наизусть эти монологи. Он был в безопасности: Айрис носила траур, Айрис стеснялась улыбаться, Айрис смотрела в глаза прямо без всякого кокетства. Она вообще не умела кокетничать, как сетовала госпожа Арамона.
Айрис была глупо искренней, неприлично наивной и безрассудной — настоящей Окделл, и Валентин мог поклясться, что это самый верный способ его оттолкнуть.
Но по очередной случайности этого безумного времени, он однажды понял, что любит ее.
Валентин собирался искать Айрис в женских покоях, чтобы объясниться. Но задумавшись, свернул не туда, и вдруг обнаружил себя в Оружейном зале. А в следующее мгновение понял, что – по нелепой случайности – Айрис совершила ту же ошибку.
Она стояла у окна, словно окаменевшая, в нервном свет свечи было заметно, что она плакала. Она нетерпеливым жестом оттерла глаза и повернулась к Валентину. На ее лице застыла давешняя мука и мольба, и Валентин едва удержался, чтобы не бросится к ней.
- Вы должны простить меня, – начал он, но Айрис перебила его:
- Почему?
Валентин растерянно моргнул.
- Вы ничего плохо не сделали, – Айрис снова стала смотреть в окно. – Но почему вы не сказали мне, что Дикон...
Она не закончила, ее плечи вздрогнули, и она поспешно закрыла лицо руками. Валентин в нерешительности подошел к ней. Они стояли совсем близко, он мог бы обнять ее, если бы осмелился.
- Вы были так добры, – зашептала Айрис. – Но знали... Все знали, ведь правда? – Она подняла к нему заплаканное лицо. – И были добры... И к Дикону также, несмотря на отца... А он... Вы не боитесь, что я окажусь такой же? – горько закончила она.
- Нет, – отозвался Валентин. – Вы не можете.
- Почему?
- Вы лучшая во всем свете.